«Волшебник лунных ночей». Так современники называли Архипа Куинджи. Крым сыграл важнейшую роль в судьбе выдающегося живописца.
Мастер – золото!
сохранились домики,
которые, возможно,
помнят предков Архипа Куинджи. Фото автора
Городок Карасубазар, нынешний Белогорск, был исторической родиной Архипа Ивановича. Его предки жили тут ещё во времена Крымского ханства и перебрались в Мариуполь в конце XVIII века. В экзотической фамилии угадываются и греческие, и татарские корни: слово «куинджи» можно перевести и как «ювелир», и как «специалист по копанию колодцев». Вот так провидение определило путь: оба ремесла неожиданным образом проявились в жизни художника.
Но поначалу фортуна не благоволила мальчишке. Он рано потерял родителей, мыкался по людям. Однажды хозяин заметил, что прислужник неплохо рисует, и дал совет: попытать счастья у Айвазовского. Иван Константинович переживал творческий расцвет и, говорят, был доброжелателен к ученикам.
Воодушевлённый юноша отправился навстречу судьбе – пешком из родного Мариуполя в Феодосию. Маэстро, однако, не торопился высекать божью искру в душе неуклюжего паренька. Вся наука состояла в растирании красок, и подмастерье решил: пора и честь знать. А неудача его только раззадорила. Архип поставил высшую планку – набраться знаний в столице империи.
Нахальство – второе счастье
В Санкт-петербургской академии художеств его, понятно, никто не ждал. Безродный полуграмотный юнец дважды провалился на вступительных
экзаменах. Но упрямство, питавшее талант, дало крепкий росточек: работу «Татарские сакли при луне на Южном берегу Крыма» академическое начальство оценило, определило на вернисаж, после чего последовало приглашение на учёбу.
К 30 годам Архип Куинджи обрёл неповторимый стиль: предельно реалистичные, казалось бы, виды природы он наполнял философским, мистическим содержанием. В Санкт-Петербурге и Москве, Лондоне и Париже творения «нового оригинального пейзажиста» вызывали жаркие споры коллег, получали похвалу критиков и, главное, возбуждали повышенный интерес публики. Мастер же проявил недюжинные способности PR-менеджера. Его «дерзкое нововведение» – выставка одной картины – создавало необходимый ажиотаж, а ещё «необузданный южанин» мог для порядка и поскандалить. В результате произведения модного живописца отлично продавались, несмотря на заоблачные цены.
Талант, обращённый в землю
Когда заботы о хлебе насущном отошли на второй план, предприимчивый «продавец впечатлений» начал обращать заработанные творчеством деньги в солидную недвижимость: купил земли на Южном берегу Крыма.
Один из участков, являвший собой пустынное урочище, примыкающее к селению Кучук-кой (современное Парковое), восхитил просторным пляжем и выступавшей из моря скалой Узун-Таш, похожей на пирамиду. Первозданность ландшафта дополнял родник, в оформлении которого чудом сохранились элементы средневековой христианской архитектуры. Расчищая путь воде, Архип Иванович усмехнулся: «Ну что, Куинджи, копатель колодцев! Сумеешь добраться до истины?»
Хозяин придумал имению звучное название – Ненели-чукур (в вольном переводе «мятный овраг»). Дабы не разрушать гармонию, решил обойтись без капитальных строений. Заказал столярам «виллу», состоявшую из нескольких деревянных щитов. Верхний, служивший крышей, отодвигался с помощью шарниров, и в хорошую погоду в обитель «обожателя природы» лилось сияние Млечного пути или заглядывала любимая луна.
Благодетельный деспот
Летом 1896 года олимпийское спокойствие Ненели-чукур нарушили восторженные голоса: приехали на практику студенты академии художеств. «Глава семьи» за свой счёт организовал юным дарованиям возможность увидеть «волшебный край».
Добрались до Бахчисарая, перегрузили пожитки на телегу и двинулись в путешествие. «Долин приютная краса, и струй, и тополей прохлада» сменились знойным великолепием Южнобережья. Месяц странствий по горам и долам был вознаграждён отдыхом у моря. Только какой уж там отдых! Профессор, похожий на Зевса, скучать не давал: каждый день – выходы на этюды, вечером – обсуждение, а когда зажигались звёзды – беседы обо всём на свете под добродушное фырканье самовара.
Руководитель студии внедрял в сознание питомцев главное: найти в пейзаже суть и преобразить её мыслью. Воспитанники оказались достойными. Николай Рерих назвал Куинджи «учителем жизни». Константин Богаевский повесил в своей феодосийской мастерской портрет духовного лидера в окружении последователей и надписал: «Вперёд без оглядки! С нами Куинджи и святая сила его».
Путь, истина и жизнь
«Ослепительное, непостижимое видение». Впечатление, озвученное современником Архипа Ивановича, передаёт суть картины, стоящей особняком в творчестве Куинджи. Произведение «Христос в Гефсиманском саду» можно рассматривать как итог длительного молчания художника, как его духовное завещание.
Христос завершил молитву Отцу о даровании сил испить чашу и покидает сад. Луна спряталась в облаках. Мир замер перед одиночеством Спасителя, от которого исходит неземное сияние. Ночной мрак скрывает Иуду и стражников: ещё мгновение – и свершится вопиющая несправедливость. От времени краски на полотне стали ещё темнее, и создаётся ощущение, будто носители зла исчезли, растворились во тьме. «Застывшая молитва», – так отзывался о работах «повелителя света» Фёдор Достоевский.
Внимательный глаз заметит крымскую деталь в библейском сюжете: контуры деревьев напоминают пирамидальные кипарисы. И отрадно, что исполненный тайны шедевр украшает экспозицию Алупкинского дворца.
Живая вода
Лето 1910 года художник проводил в полюбившейся Тавриде. Однако на сей раз капризная ялтинская погода сыграла с ним злую шутку. Простуда
внезапно переросла в воспаление лёгких. Болезнь дала осложнение на сердце. Архип Иванович очень ослабел. Его перевезли в Санкт-Петербург, привлекли к лечению лучших врачей, но надежда на выздоровление таяла с каждым днём.
Сподвижники установили на могиле маэстро выразительный памятник. Бюст Куинджи осеняет часовенка. Её облик напоминает фонтаны эпохи Византии, которые ещё можно найти в потаённых уголках Крыма. Аркадий Рылов, верный соратник Куинджи, подчёркивает: «Памятник изображает крымский колодец, откуда мы пили живую воду, её давал нам Учитель».
Ещё один участник пленэра в Ненели-чукур – Николай Рерих – выполнил внутреннее убранство часовенки. Мозаичное панно представляет «Древо жизни», где средь золотых листьев спрятано гнездо с птенцами. Так ученики выразили свою благодарность «золотых дел мастеру», по-отечески опекавшему их.
