«Апогей самодержавия» – так называли историки николаевскую эпоху. Однако в жизнеописаниях российских монархов Николаю Павловичу не нашлось лестного эпитета. Его благословенный брат победил Наполеона, его сын стал освободителем крестьян. Николай I вполне заслуживает титула «устроитель» – во всяком случае, по отношению к Крыму.
Благодаря императору Севастополь обрёл неповторимый архитектурный облик, Ялта получила статус города и возможности для экономического развития, на полуострове появились полноценные дороги. Нынешней осенью исполняется 185 лет со времени инспекционной поездки, которую Николай I предпринял в Тавриду в 1837 году.
Портовый город стал царственным
10 сентября Николай I и августейшая семья: супруга Александра Фёдоровна, 19-летний сын Александр и 18-летняя дочь Мария – вышли на Екатерининскую пристань, парадный причал Севастополя.
Сразу отправились на строительство береговых фортов. Его величество выразил удовольствие ходом и качеством работ, и командующий флотом Михаил Лазарев, воодушевлённый благорасположенностью императора, поведал заветную мечту: заняться генеральной реконструкцией жилой части города. Проектируемые улучшения предполагали создание архитектурного облика Севастополя, соответствующего его имени, что в переводе с греческого значит «царственный город».
Николай дал добро и самолично положил начало переменам, радикально решив вопрос с «хребтом беззакония». Так назывался обращённый к главному рейду центральный холм, облепленный неприглядными хижинами. Увидев это безобразие, «государь сделал движение рукой, как будто хотел столкнуть лачужки, и сказал: срыть долой». Приказ выполнили неукоснительно и справедливо: всем обитателям трущоб выплатили средства на обустройство в другом месте, а освободившаяся территория превратилась в престижный район.
Императрица-путеводительница
Бахчисарай хорошо подготовился к встрече: дома на центральной улице раскрасили кто во что горазд, Ханский дворец очередной раз отремонтировали. Полюбовавшись Фонтаном слёз, гости отправились на специально организованное «служение пляшущих дервишей». Романтичная Мария настолько прониклась народной культурой, что нарядилась в крымскотатарское платье. Её новый образ гармонировал с театрализованным представлением местных свадебных обычаев.
В один из дней мужчины уехали в Севастополь «для обозрения флота», а милых дам ожидала конная экскурсия по бахчисарайским окрестностям.
В Успенском монастыре сильное впечатление произвела церковь, высеченная в византийскую эпоху в толще скалы буквально между небом и землёй. По окончании краткого молебна императрица и великая княжна «вышли на галерею, стены которой покрыты множеством надписей» побывавших тут паломников и также оставили автографы.
Путешественницы поднялись к Маяку – обзорной площадке на обрыве, откуда любовались видами на предгорье и яйлу. Вскоре подъехали к воротам Чуфут-кале. Молитвенный дом караимов наполнился пением хора мальчиков. Александра и Мария с любопытством рассматривали Ветхий Завет, написанный на огромных листах пергамента, слушали пояснения раввина. Затем побывали в гостях у одного из обитателей «крепости драгоценностей», насладились отменным кофе, попробовали халву.
Вдохновлённость матери и дочери городом-садом проявилась в неожиданной роли путеводительниц: когда у Николая и Александра выдалось свободное время, Александра и Мария отправились с ними на экскурсию и сами показали все окрестные красоты.
«Делай, как я»
Нужно отметить, что для цесаревича поездка по Крыму составляла часть длительного вояжа, – «обручения с Россией», по образному выражению поэта Василия Жуковского, воспитателя будущего самодержца. Путешествуя по стране, Александр должен был изучать ситуацию в регионах и делать выводы о хозяйственном и нравственном состоянии губерний. В этом отношении Симферополь в полной мере оправдал своё имя, которое в переводе означает «город-собиратель, город пользы».
«Августейшие посетители поспешили осмотреть Таврическую губернскую выставку» достижений местной промышленности. Крымские труженики приятно удивили первых лиц державы! У Александры и Марии разгорелись глаза при виде серебряных и золотых украшений «в восточном вкусе» – творений карасубазарских и евпаторийских ювелиров. Николаю очень понравились изделия из камня – мраморовидного известняка, порфирита, диабаза. «Молодец, молодец Крюков!» – похвалил император заведующего горными работами и купил две большие вазы. Одну тут же подарил генерал-губернатору Крыма Воронцову со словами: «Чаша сия по всей справедливости тебе принадлежит, этим великолепием мы тебе обязаны».
Осмотрев парадную экспозицию, Александр вместе с отцом поехал изучать изнанку жизни: ознакомились с состоянием дел в госпитале, богадельне, тюрьме. Обстоятельно пообщались с делегацией меннонитов. Они отличались завидным трудолюбием, имели крепкие хозяйства и, несмотря на специфику религиозных убеждений, являлись образцом для подражания.
Через прорытые горы
Дальнейшее развитие страны требовало создания сети дорог. Первой магистралью нового поколения в Крыму стало шоссе, проложенное от Симферополя через Ангарский перевал в Алушту и вдоль Южного берега в Ялту. Воплощал грандиозный проект правитель Тавриды Михаил Воронцов. Император «неоднократно в самых лестных выражениях отзывался об отличном устройстве дороги», по которой легко скакали всадники и катились запряжённые четвёрками экипажи.
По современным меркам узкая и извилистая дорога из щебня ужасна. Однако в первой половине XIX столетия это был полноценный тракт, удобный, прочный и даже насыщенный объектами истории и культуры. А «начальствующий над устройством дороги майор Славич» оказался ещё и отличным экскурсоводом.
Перевальную точку украшал высокий обелиск. Наследник подъехал поближе и с выражением, к
вящему удовольствию родителей, прочитал надпись на чугунной плите: «Дорога сия устроена в царствование императора Николая I при генерал-губернаторе графе Воронцове…» Кутузовский фонтан – памятник эпохи русско-турецких войн, остатки древнего укрепления возле деревни Демерджи, живописные руины Византийской крепости в Алуште – все ныне широко известные достопримечательности вызвали у государя неподдельный интерес.
Твёрдое начало благоденствию
Посещением крохотного селения Ялта дальновидный Воронцов привлекал внимание к будущей столице Южного берега. В новенькой церкви «премилой готической архитектуры», венчавшей холм, отслужили праздничный молебен. Высокий гость прогулялся по единственной улице Елизаветинской, «часто останавливаясь и слушая убедительную речь Воронцова», отмечал очевидец. Михаил Семёнович рассказывал о перспективах становления Ялты, которое было возможно лишь при изменении её статуса – получении городских прав. Первые шаги уже сделаны: почтовый тракт, каменный мол, ограждавший порт от штормовых волн, таможенная и карантинная службы, а также гостиница.
Когда пришла пора перекусить, Елизавета Воронцова попотчевала собравшихся редкостным блюдом – макаронами, приготовленными по-итальянски. Николай Павлович попросил добавки и поднял бокал – за процветание города Ялты.
Спустя 60 лет на том месте, где самодержец определил судьбу Ялты, появилась часовня, освящённая во имя святого Николая. Её разрушили в богоборческие годы и восстановили уже в наше время.
Рай земной – Ореанда
Были в рабочей поездке Николая Павловича и личные мотивы – 20-летие бракосочетания. На фарфоровую свадьбу обожаемая супруга получила поистине царский подарок – имение в южнобережном урочище Ореанда: роскошные виды, прекрасный микроклимат.
Великолепие природы предполагалось дополнить дворцом, проект которого заказали лучшему европейскому зодчему Карлу Шинкелю. Тот расстарался, изобразив роскошнейшее палаццо на вершине горы. Замысел чудесный, но стоимость воплощения оказалась заоблачной. Автору щедро оплатили труды и… дали задание санкт-петербургскому архитектору Андрею Штакеншнейдеру уменьшить здание и соответственно смету в четыре раза.
Увы, житейские бури постоянно вторгались в идиллию рукотворного эдема. Строительство растянулось на десять лет и закончилось за год до начала Крымской (Восточной) войны, ускорившей кончину Николая. Ненадолго пережила его Александра. Дворец перешёл во владение одного из сыновей и бесславно сгорел по неосторожности служащих. Однако черты «рая земного, имя коему Ореанда» ещё сохранились. Их сберегают 200-летний гигантский платан и беседка-полуротонда в эллинском стиле на краю обрыва.
Лавр на Крестовой
Обживая имение, Александра Фёдоровна распорядилась воздвигнуть крест на скале, осеняющей Ореанду. С тех пор гора получила ещё одно название – Крестовая. Советская власть уничтожила символ христианства, сейчас он восстановлен.
Незадолго до отъезда в Санкт-Петербург императрица вместе с дочерью и четой Воронцовых поднялась на вершину Крестовой, где «изволила собственноручно посадить лавровое дерево». Благородный лавр, посаженный Александрой, к сожалению, не сохранился. Хорошо бы, заручившись поддержкой администрации Ялтинского горнолесного заповедника, в ознаменование 185-й годовщины реформ, начатых Николаем I и его соратниками, посадить новое деревце в память о преобразователях Тавриды.
