«В моём воображении Крым представлялся сказочной страной», – говаривал заслуженно народный артист.
«Житие мое»
Актёрский талант проявился у него ещё в мальчишестве. Ни один праздник в селе Рамешки, что в Костромской губернии, не обходился без Миньки, умевшего выделывать коленца барыни.
Когда пацану исполнилось 13, в дом пришла беда: заболела мать. Потребовалась операция, и на семейном совете решили ехать в Москву. Миша устроился на завод, а по вечерам и выходным пропадал в местном доме культуры, играя в самодеятельном театре. Вскоре слава о самородке вышла за пределы районного клуба. И – о чудо! – его пригласили на профессиональную сцену, а затем предложили роль в кино.
Репетицию пляски на свадьбе внезапно прервал голос из репродуктора: Молотов сообщил о войне. 17-летний Пуговкин, прибавив себе год, ушёл на фронт добровольцем. Колонна с новобранцами двинулась к месту назначения, но попала под бомбёжку. Уцелели всего несколько ребят, и среди них наш герой. Он не получил ни царапины.
Не повезло бойцу спустя год. Осколки буквально разворотили ногу, началась гангрена. Врач принял решение – ампутировать. Мишка взмолился:
– Доктор, отрежьте что хотите, но без ноги мне никак нельзя! Я же артист!
И для достоверности, кусая от боли губы, проблеял частушку.
Хирург рассмеялся:
– Ну что с тобой делать, артист! Ладно, попробуем лечить.
Процесс оказался долгим и мучительным, но ногу удалось спасти. Комиссовали, правда, вчистую.
Сказочная страна
После войны муза киноискусства возжелала, чтобы актёр со столь фактурной внешностью – нос картошечкой, глаза-буравчики – украсил свой послужной список ролями поистине былинными.
Сказочная натура Пуговкина развернулась во всю ширь в 1960-1970-х годах благодаря режиссёру Александру Роу: «Золотые рога» – разбойничий атаман, «Финист – Ясный сокол» – воевода, «Варвара-краса, длинная коса» – царь Еремей. И во всех этих картинах хорошо узнаваемы ландшафты Южного берега.
Самую большую кружку Пуговкин заслужил на Ай-Петри. Там предполагалось промчаться на коне, и вдруг выяснилось: никто из молодых артистов обращаться с лошадьми не умеет. Пришлось маэстро тряхнуть стариной и устроить мастер-класс. Над равниной раскатился усиленный мегафоном восхищённый глас Роу: «Смотрите, дети, как надо работать! Во ВГИКЕ вас такому не научат!».
Форменное безобразие
Наверное, с Чайной горки и чаепитий с Александром Роу и началась пуговкинская чаемания… На съёмочную площадку Михаил Иванович приходил со своей нехилой посудиной. «Ну а сейчас – чайковского!» – торжественно провозглашал он в перерывах и с удовольствием прихлёбывал душистый напиток. «Чай не пьёшь – откуда сила?» – усмехался, наблюдая, как неопытная молодёжь хлещет в жару холодную воду, а та мгновенно выходит потом, смывая грим.
Внимательные зрители наверняка заметили: призывно-алый термос режиссёра Якина отлично гармонирует с вызывающе-красным платьем-рубашкой актрисы Зиночки в клипе «С любовью встретиться», вошедшем в фильм «Иван Васильевич меняет профессию».
Монтаж киноленты близился к завершению, когда Леонид Гайдай неожиданно пригласил Пуговкина, Селезнёву и Кустинскую полюбоваться мартовским Крымом. Ялта встретила снегом на яйле и солнышком, которое не грело. За два дня на бетонном волнорезе сняли клип песни о любви и январской вьюге, закрутившей-завертевшей Якина, Зиночку и её белокурую соперницу.
Термос Пуговкина для такой погоды оказался маловат, и всезнающий Гайдай шепнул: «Миша, я в курсе, что ты в завязке, но мне одному неудобно. Пойдём-ка». Чинно направились в стекляшку на набережной. В заведении торговали пирожками, горячим бульоном и – втихаря – горячительными напитками. Леонид Иович был афористичен: «Барышня! Мне – стоя пятьдесят». И, кивнув на спутника, процедил: «А этому – двести бульона».
Великая сила искусства
Однажды чайная церемония обернулась бедой. Дело было в Алуште, где разворачивались события комедии «Спортлото-82». Пуговкин играл спекулянта Сан Саныча – ярко-отрицательный образ эпохи тотального дефицита. Вживаясь в роль и напевая песенку «От века я не отстаю, всё время что-то достаю», человек бывалый готовился к командировке на юга обстоятельно, сверяясь со списком, в котором особо значились литровый бидончик и кипятильник – важнейшие атрибуты чаепития.
Однако в первый день что-то не заладилось. Вернулись в гостиницу обсудить проблемы. Руководствуясь народной мудростью – в любой непонятной ситуации ставь чайник, Михаил Иванович зарядил тару. Вода закипела, Пуговкин потянулся к выключателю – и опрокинул на себя кипяток. Боль адская: ошпарил самые чувствительные места. ЧП всполошило алуштинскую власть. Для уважаемого человека главврач достал чудодейственное импортное средство. Пеной из баллончика залили поражённые участки и велели оставить в покое.
Страдальца ежедневно привозили в больницу на перевязки, и юные медсёстры в надежде повысить квалификацию пытались прошмыгнуть в процедурную, стараясь понять, чем же таким особенным лечат любвеобильного Якина. А тот, как полегчало, начал отшучиваться: «Девчата, милые, ну что ж такое необычное вы мечтаете там увидеть? Давайте лучше, когда заживёт, приглашу вас на творческий вечер. Сядем рядком, поговорим ладком».
Бегство от реальности
Крым превратился для Пуговкина в отдушину. Он с удовольствием приезжал сюда и на съёмки, и на отдых. Между тем наступила «перестройка с ускорением», и в новых реалиях актёр оказался не у дел. Весной 1991 года в семье случилась трагедия: умерла супруга, Александра Николаевна, с которой Михаил Иванович прожил 32 года. Он пытался развеяться, уехал в любимую Ялту, но пустоту в душе продолжала заливать чёрная тоска и, подобно трясине, затягивала всё сильнее и глубже…
Как-то раз встретил знакомую – Ирину Лаврову. Она работала администратором, организовывала концерты. Позже Пуговкин признался, что Ирина Константиновна стала для него спасательным кругом.
В июле 1991 года он как честный человек оформил с Лавровой официальные отношения и перебрался в благословенную Тавриду на ПМЖ. А в августе рухнула страна. И в 75 лет народный артист СССР начал новую жизнь: много и охотно выступал в здравницах, а в свободное время совершал длительные прогулки, заново открывая для себя город молодости. Сначала по набережной, где, понятно, суета и автографы, а потом – на Поликуровский холм, где когда-то располагалась киностудия, на любимое, очень тихое место: пенёчек под старой раскидистой сосной.
В Крыму прожили 8 лет, а потом снова позвала Москва.
К чему чешется нос
Последний раз Михаил Иванович приехал в Ялту за год до ухода из жизни – летом 2007 года. Дал интервью, в котором настоятельно рекомендовал включить в перечень целебных факторов полуострова смехотерапию. В ослепительно-белом костюме, седой как лунь мэтр восседал на скамейке влюблённых под древним платаном и подписывал всем желающим свою книгу «Полвека с Крымом».
А спустя 10 лет неподалёку, аккурат на месте легендарной стекляшки – приюта комедиантов, появился замечательный памятник. Бронзовый Пуговкин «в натуре с четвертью», по-якински закинув ногу на ногу, сидит в кресле и, мечтательно глядя в безбрежную даль, размышляет, с кем разделить судьбу: «В мои годы, да после 60 лет, подаренных кино, можно было бы иметь что-то более серьёзное, чем квартирка в 23 метра. Однако что мне квартирка-то?! У меня есть собственная планета! Астрономы назвали моим именем астероид. Он находится между планетами Есенина и Чехова. Я просто счастлив находиться в такой компании. И всех, кто будет пролетать поблизости, прошу в гости. Посидим, чайку попьём, о жизни покалякаем».
Среди милых дам уже давно укоренилось поверье: стоит потереть нос режиссёру – и в следующий раз приедешь в Ялту уже вместе с богатым, умным и красивым.