Платан Айседоры на ялтинской набережной помнит историю, которой не суждено было произойти…
Свидание, которого не было
Сквер, переходящий в ялтинскую набережную, украшает величественный платан. Он осеняет Ялту уже не менее 160 лет. Мощное красивое дерево – живой памятник истории города. В его раскидистой кроне спряталось множество историй, где быль накрепко переплелась с вымыслом.
Одна из легенд повествует о романтической любви. Якобы великая танцовщица Айседора Дункан назначала свидания под древней чинарой поэту Сергею Есенину. Додуманные народом детали, как осенние листья на ветру, разлетаются по миру, а истина, скрытая под спудом времени, настолько укоренилась, что кажется: всё это и правда произошло в Ялте в октябре 1923 года…
Некоторое время назад сказка приобрела вполне зримые формы. Городские власти установили под платаном кованую скамейку влюблённых. Мастера изготовили её в стиле модерн, свойственном началу XX столетия – Серебряному веку, эпохе свободных чувств, эпатажных романов и любовных коллизий.
Действительно, платан помнит и Есенина, и Айседору. Вот только свидеться в земной жизни в Ялте им не довелось…
Впрочем, обо всём по порядку.
«Москва неприветливая»
Первая встреча с Ялтой 19-летнего Серёжи Есенина состоялась в 1914 году. Вполне благопристойный юноша трудился в типографии помощником корректора, учился на историко-философском отделении народного университета, пробовал свои силы в стихосложении. И очень нравился девушкам. Скромную Аннушку Изряднову тоже покорили золотые кудри Сергея. Дело молодое, эмансипированное – стали жить вместе.
«Ко мне очень привязался, но требователен был ужасно, – вспоминала Анна. – Настроение было у него упадочное: он поэт, а никто не хочет его понять, редакции не принимают, и отец журит. Мол, надо работать, а он стишки пишет. Всё жалование тратил на книги, нисколько не думал, как жить».
«Москва неприветливая. Поедем в Крым!» – неожиданно заявил Сергей. Аня укоризненно покачала головой: в стране уже давно витал запах пороха, а она была беременна. Однако Есенин оставался непреклонным, и вскоре поезд мчал его на юг.
18 июля Есенин приехал в Севастополь и ближайшим пароходом отправился в Ялту. А на следующий день Германия объявила России войну.
«Пока всё хорошо»
Поначалу она казалась какой-то невсамделишной. Добравшись до Ялты, Сергей пишет: «Дорогой папаша! Я расположился как нельзя лучше. У окон моей комнаты расстилается море, а за воротами чудные и величественные горы. Житьё здесь славное и недорогое. Пока всё хорошо».
Указанный на открытке адрес «Массандровская ул., д. 34, кв. 4» позволяет установить место есенинского житья. Современный адрес дома: улица Дражинского, 30. Несмотря на не очень презентабельный вид, здание сохранило первозданные черты и вполне достойно того, чтобы его фасад украсила мемориальная табличка, рассказывающая о пребывании в нём Сергея Есенина. Ведь Ялта преподнесла юному поэту неожиданные подарки – публикацию и признание!
«Остальные дела ни шиша не стоют»
В начале августа в Москву полетела очередная весточка от «блудного сына»: «Оставаться в Ялте опасно, все бегут. Кругом паника. Найму автомобиль до Симферополя со своими товарищами и поедем в Москву. Дела очень плохи. Я только выручил себя на стихах в ялтинской газете. 30 коп. за строчку. Недавно выступал здесь на одном вечере. Читал свои стихи. Заработал 35 рублей. Остальные дела ни шиша не стоют».
Замечательный документ содержит ценнейшие сведения. Есенин сообщает об успешной попытке заработать литературным трудом. 30 копеек за строчку в ценах того времени очень неплохая оплата труда начинающего литератора. К сожалению, пока не удалось обнаружить ялтинскую газету с одной из первых публикаций поэта. «Время, ветром разметая» бумаги и судьбы, забросило произведение то ли в глубину кроны платана, то ли в черноморские дали.
Что касается выступления, очевидно, речь идёт о благотворительном концерте в пользу уходящих на фронт воинов. В Ялте самым вместительным был городской театр, и, вероятно, все мероприятия проводились именно там. Так что можно с уверенностью утверждать, что на сцене нынешнего театра имени Чехова публика впервые увидела и услышала Сергея Есенина. И судя по размерам гонорара, высоко оценила его талант.
Надо полагать, удачный ялтинский дебют укрепил Есенина в намерении избрать поэтическую стезю. Он становится всё более популярным – и очертя голову бросается в богемную жизнь.
«Тщорт побьери!»
В 1921 году в жизнь Сергея Александровича вторглась Айседора Дункан. Для знаменитой американской танцовщицы Советская Россия стала символом новой эпохи, а юный поэт – воплощением загадочной русской души.
«Изадора» знала по-русски только два слова «тщорт» и «ангель», а «Езенин» не понимал по-английски. И ничего, что ей всего 44, а ему уже 26. Страсть между романтической балериной и скандальным поэтом вспыхнула мгновенно и вскоре привела их в загс. Оформив отношения, чета отправилась в заграничное турне. Западной Европе и Америке предстояло увидеть, услышать и прочувствовать искру творчества, которую высекали в буржуазном обществе эти неординарные люди. А искры летели раскалённые. Доброжелательные рассказы Айседоры о Советском Союзе и буйный нрав её смазливого «мужа-мальчика» сделали недоброе дело: революционерку и скандалиста попросили на выход.
Несолоно хлебавши, в 1923 году супруги вернулись в СССР. Дункан предложили большие гастроли. Есенин остался в Москве, сославшись на занятость издательскими делами. Почти каждый день они слали друг другу телеграммы. Некоторые Есенин писал латинскими буквами, полагая, что «Изадора» поймёт. Вот, к примеру: «Milaia Isadora! Ia ne mog priehat potomuchto ochen saniat. Priedu v Yaltu. Liubliu tebia beskonechno. Tvoi Sergei».
«Изадора» была в восторге: наконец-то они увидятся! И не где-нибудь, а в Ялте! Импресарио забронировал люкс в лучшей гостинице – «Россия».
Южный берег встретил нудным осенним дождиком, но Айседора не унывала. А на следующий день и вовсе распогодилось. Выглянуло солнце, и листья платана на набережной исполняли под ветерком замысловатый танец. Балерина отметила про себя: «Интересный поворот…»
В отеле портье обратился к переводчику Айседоры: «Госпоже Дункан телеграмма». Буковки, наклеенные на бумажку, запрыгали в глазах: «Писем, телеграмм Есенину больше не шлите. Он со мной. К вам не вернётся никогда. Галина Бениславская».
Эти слова повергли Айседору в шок. Однако растерянность быстро сменилась решительностью. Затерявшемуся благоверному полетел ответ: «Получила телеграмму должно быть твоей прислуги Бениславской. Прошу объяснить. Очень люблю».
…Раздосадованный Есенин помотал тяжёлой головой: да чего ж тут объяснять! На бумагу падали, как жухлые листья, сумбурные слова: «Я говорил ещё в Париже, что в России я уйду, ты меня озлобила, люблю тебя, но жить с тобой не буду. Я женился. Сейчас я женат и счастлив, тебе желаю того же».
– Галя! Вот, погляди.
– Сергей Александрович, – мягко ответила она, пробежав глазами текст. – Если вы хотите порвать отношения, лучше не упоминать о любви.
– Ты просто умница.
Сергей перевернул листок и на обороте размашисто написал: «Я люблю другую, женат и счастлив».
13 октября телеграмму принесли в отель, но Айседора и её спутники уже ехали в Москву.
Кто же такая Галина Бениславская?
Эта женщина всё время оставалась в тени – и всегда была рядом. В судьбе поэта ей отводились скромные и не очень благодарные роли сердечного друга, наложницы и по совместительству литературного агента. Галина боготворила Есенина и обращалась к нему только на вы и по имени-отчеству. Сергей помыкал ею как хотел. В очередную «минуту душевной невзгоды» он, как побитая собачонка, возвращался в комнатку Бениславской (та ютилась в коммуналке) и опять гордо уходил, хлопнув дверью. Галина тяжко переживала такое отношение, но терпела, потому что любила – безоглядно и безответно. В конце концов, и жизнь её завершилась вместе с есенинской: в 1926 году она покончила с собой на могиле возлюбленного, оставив записку: «В этой могиле для меня всё самое дорогое».
Похоронили Галину Бениславскую рядом с Сергеем Есениным. На скромном памятнике написали: «Верная Галя».
