В этом древнем названии, искажённом множеством наречий, ясно слышатся два слова: «аджи» в тюркских языках означает «горький», «кая» – «скала». Таков знак судьбы: урочище близ города Керчи, где издавна селились мастера-камнерезы, вошло в историю Великой Отечественной войны как символ горькой участи и каменной прочности солдат, защищавших вверенную им подземную крепость в 1942 году.
Под каменным небом
По весне здешняя степь покрывается изумрудной травой. В мае пробиваются цветы. Приветливо покачивают головками ромашки, будто просят: погадай на любовь! Подрагивают на ветру алые маки, похожие на капли крови. Природа вспоминает о беспримерном подвиге людей, для которых верность воинскому долгу стала сильнее любви и дороже жизни.
В нынешнем году Керчь отмечает три важные даты: 80 лет начала обороны Аджимушкая, полвека поисковых работ и 40-летие создания уникального мемориала.
Есть и моя личная памятная дата. Ровно 50 лет назад я впервые побывал здесь. И с тех пор стараюсь приезжать каждый год. «Горькая скала» платит той же монетой: дарит веру, вселяет надежду, делится мудростью.
Одетые в камень
Первые, кого видит человек, приехавший поклониться подвигу, – образы мучеников Аджимушкая. Их измождённые лица пылают страданием и гневом. Фигуры воинов и мирных граждан вырастают буквально из-под земли, поднимаясь навстречу каждому, кто желает душой прикоснуться к кровоточащей ране.
Первым открыл людям страшную правду поэт Илья Сельвинский. Корреспондент фронтовой газеты сообщал в своём стихотворении шокирующие подробности увиденного: тела – «статуи Войны»; останки часового, сжимающего «опрятный автоматец»; «жёлтые огрызья» сторублёвок полковой кассы; найденное среди костей письмо из дома.
Нынешняя экспозиция мемориального комплекса «Аджимушкай» выполнена с большим мастерством и знанием реалий. Подлинные реликвии в сочетании с художественными инсталляциями показывают, в каких условиях пришлось жить и сражаться солдатам, превратившим военное поражение в победу духа.
Реквием Крымскому фронту
В мае 1942 года гитлеровцы перешли в наступление и начали теснить Красную армию в сторону Керчи. В верхах приняли решение эвакуировать войска на таманский берег. Для прикрытия отхода сформировали крупное подразделение под командованием полковника Ягунова. Бойцы выполнили приказ, на два дня остановив вражескую армаду, но покинуть Крым отряд уже не мог. И тогда командир принял решение: временно укрыться в каменоломнях посёлка Аджимушкай.
Ничего не зная о судьбе тех, кто удерживал последние рубежи Крымфронта, штабные писари на Большой земле занесли личный состав в «списки безвозвратных потерь». Действительно, отныне их уделом стал подземный мир. Но «великие мертвецы Аджимушкая» были живы. Командиры смогли наладить не только быт тысяч подчинённых, но и организовать оборону непокорённой советской территории. Безжизненные штольни в одночасье обратились в неприступную крепость.
Железный гарнизон
Никто точно не знает, сколько людей зашло под «горькую скалу». По очень приблизительным оценкам, до 10 тысяч военнослужащих и около 5 тысяч гражданских: их гнали сюда воспоминания об ужасах недавней оккупации города фашистами.
Рассчитывали, что ненадолго. Рукотворные пещеры, где много веков добывали известняк, непригодны для постоянного обитания: там царят пронизывающий холод, сырость и кромешная тьма. Но главное – ждали, что не сегодня-завтра наши высадят десант, врежут фрицам, а мы поддадим с тыла.
Поначалу существование казалось сносным: тракторный дизель обеспечивал освещение, на складах, обустроенных ещё в мирное время, сохранялся запас продуктов. Особенно много было сахара. «Сладкая у нас жизнь!» – посмеивались бойцы. Однако вскоре стало не до смеха: враг блокировал все входы и выходы, и люди оказались в ловушке.
Панические настроения пресекались быстро и жёстко, по законам военного времени. Политработники разъясняли ситуацию, и в итоге солдаты, привыкшие беспрекословно подчиняться приказу и стойко переносить все тяготы и лишения, смирились с безвыходным – в буквальном смысле – положением.
Мужество обречённых
История сберегла документальные свидетельства противника о «советских арьергардных частях, не пожелавших сдаться в плен» и ушедших в лабиринты Аджимушкая. В педантичном отчёте слышны нотки удивления перед непонятным, необъяснимым упорством: «Приказ держаться до возвращения Красной армии выполнялся точно». В ответ их травили газами, давили взрывами.
Однако многочисленные реликвии подтверждают, что люди, оказавшись в нечеловеческих условиях, проявляли высшую степень человечности.
Поисковики извлекли из-под спуда потрясающий документ – дневник одного из офицеров. Вот он рассказывает о дочери полка: «Светланочка потеряла родителей. Семья комполка погибла, и командир взял над Светланкой шефство. Ребёнок от него не отходит. Если останутся живы – счастливцы».
А вот ещё: «Вчера весь вечер читал бойцам вслух Пушкина». И действительно, в очередном развале ребята очистили от пыли страницы «Капитанской дочки». Бросился в глаза эпиграф: «Береги честь смолоду». А рядом нашли то, что когда-то было детскими игрушками, – кубик, матрёшку.
Слезящаяся влага
В первую очередь следовало решить проблему воды. Колодцы остались на поверхности, территория вокруг них простреливалась, и нужно было думать, как добывать живительную влагу в толще скалы.
Большие надежды возлагали на «водокапы», где сквозь трещины в потолке просачивалась вода. На экскурсионном маршруте специально обустроено такое место: в заботливо подставленную каску срываются капля за каплей. На их волшебный полёт с мольбой и надеждой смотрели люди и 80, и 1080 лет назад.
Трепетный свет восковых свечей освещал слёзы пасхальной радости первых христиан, собиравшихся в здешних катакомбах на тайные богослужения.
Коптящее пламя факелов из автомобильной резины разъедало глаза, и слёзы прокладывали светлые бороздки на закопчённых лицах мучеников священной войны.
Вода, как живая субстанция, никуда не исчезает: каждая капля уже была когда-то и повторится бесчисленное множество раз, но уже в новом теле, в другом обличье, став колыбелью следующей жизни.
Это мы, Господи…
В ходе раскопок обнаружили несколько неглубоких ям, в каждой – останки. И сразу подумалось: сколько же нужно было иметь физических и душевных сил, чтобы вырубить в камне саркофаги и по-людски похоронить боевых товарищей. Более того, выяснилось, что все они покоятся в строгом соответствии с христианским обычаем: руки сложены крестом на груди.
Похожие усыпальницы мне приходилось видеть в средневековых пещерных монастырях, затерянных в крымских горах. Известно, что в поднебесных обителях высеченные в скале могилы выполняли функцию временного пристанища тела. Тлен уходил в известняк, и, когда наступал час открыть гробницу для следующего усопшего, взору монахов являлись фактически мощи собрата.
Древняя традиция удивительным образом воплотилась в трагедии 1942 года.
В луче света от фонарей вихрится едкая пыль, и кажется, что к могилам, тяжело ступая, подходят измождённые бойцы. Вот они склонились в минуте молчания.
Как правило, в захоронениях нет никаких вещей. Существовал приказ: мёртвые обязаны отдать живым оружие и боеприпасы, тёплую одежду и обувь, документы и награды с тем, чтобы их товарищи боролись, выжили и рассказали живым о подвиге павших.
Неугасимый жизни огонёк
Аджимушкайские каменоломни – это особое пространство, не имеющее иных параметров, кроме тьмы и тишины. Прочувствовать их позволяет минута молчания возле одной из братских могил. Выключаются фонари – и ты мгновенно погружаешься в безмолвие и черноту. Они просачиваются сквозь 20-метровую толщу скалы, сквозь твою душу и уходят куда-то в иные миры – к звёздочке по имени Аджимушкай.
– Рождается ощущение, – честно признаётся мой собеседник, – что на тебя внимательно смотрят из темноты чьи-то глаза.
– Что ты ощущаешь? Страх?
– Нет. Это пристальный, но спокойный испытывающий взгляд. С ним приходит чувство отрешённости от всего, что осталось там, на земле, под Солнцем.
