Николай Краснов прошёл путь от провинциального архитектора до признанного художественным миром Европы зодчего-новатора. Его судьба ярко показывает, чего может добиться выходец из народа талантом и старанием.
Ну как не порадеть!
Родители Николая Петровича жили в подмосковном селе, относились к сословию государственных крестьян. Реформы царя-освободителя Александра II открывали новые возможности, и Пётр с женой Феодосией решил попытать счастья в столице. Там и появился на свет их первенец.
Однако с малой родиной бывшие селяне связи не порывали. И когда пришло время подумать о жизненном пути сына, уже проявившего незаурядные творческие способности, то обратились за помощью к влиятельному земляку – Петру Губонину, ставшему крупным предпринимателем. Пётр Ионович, добрая душа, определил мальчика в Московское училище живописи, ваяния и зодчества.
Исправно отучившись положенные 10 лет, Краснов получил диплом классного художника архитектуры. Местом дальнейшего приложения сил «крестьянский сын» выбрал Ялту: Южный берег давно облюбовали первые лица империи, и город бурно развивался как курорт.


Он уважать себя заставил
В 1887 году 23-летнего Краснова утвердили в должности городского архитектора. Рутина и небольшой оклад его не смущали. Молодой да ранний понимал, что нужно накапливать практический опыт, и посему не чурался вроде бы непрестижных, но жизненно необходимых объектов: строил канализационный коллектор, скотобойню, укреплял берега речки Учан-Су…
Начальство отмечало «художественную обработку проектов сооружений и безукоризненное их выполнение». Характерным примером была реконструкция набережной. В облик променада автор привнёс новшество: заботясь о безопасности публики, установил на обращённом к морю краю тротуара чугунное ограждение – недорогое, надёжное и эстетичное. Прогулочная часть улицы получила сходство с палубой. «Большому кораблю – большое плавание», – улыбнулся молодой маэстро и… написал городскому голове прошение об отставке. Отдав 12 лет служению на благо ялтинской инфраструктуры, Николай приобрёл главное – популярность и авторитет. Появились частные дорогие и интересные заказы.
Полный поэтического изящества
Первой крупной VIP-работой стало создание дворцово-паркового комплекса Дюльбер в мисхорском имении великого князя Петра Николаевича. Августейший вельможа пригласил для воплощения своей мечты провинциального, но весьма уважаемого специалиста. Ознакомившись с рисунками заказчика, много путешествовавшего по странам, культурно и духовно связанным с Ближним Востоком, зодчий подготовил эскизы средневекового замка в духе Магриба и Египта.
Спустя два года на склонах Ай-Петри выросла марокканская крепость. Романтичный мавританский стиль был выдержан и в целом, и в деталях: серебристые купола, арочные окна… На зубчатых белоснежных стенах эффектно смотрелись синие орнаменты. Очень похожие на дорогой фаянс «изразцы» являлись искусной гипсовой лепниной, окрашенной и покрытой лаком. Так проявился красновский профессионализм: умение существенно удешевить работу, при этом нисколько не снизив качество.


Скромное обаяние шале
Впечатление уютной деревушки на севере Великобритании создаёт дом в гаспринском имении Харакс, принадлежавшем великому князю Георгию Михайловичу. Сейчас трудно представить, что в начале XX века на месте виллы, утопающей в зелени парка, простиралась безводная скалистая пустошь. Природные особенности ставили грандиозную затею под угрозу, но, как говаривал тесть Краснова, купец Михаил Фарбштейн, если проблему можно решить деньгами, то это уже не проблема, а затраты. «Предстоит ещё получить 75 610 рублей 69 копеек», – докладывает строитель заказчику. Скрупулёзность в финансовых делах – ещё одна черта Николая Петровича.


Впрочем, когда картина прояснялась, он мог позволить себе маленькие радости. «Решив вопрос водоснабжения посредством постройки огромного железобетонного резервуара, я пригласил всех своих товарищей-техников осмотреть бассейн и там же, на его дне, выпить и закусить по русскому обычаю», – сообщает виновник торжества хозяину.
Язык мой – друг мой
Если жилые постройки Харакса были исполнены «в современном шотландском вкусе», то храм в память святой Нины представлял собой образец средневекового зодчества Кавказа: Георгий Михайлович родился в Грузии и сохранил благодарные воспоминания о крае, где прошло его детство.
Время возведения церкви совпало с беспорядками, вызванными революционными выступлениями 1905 года. Обстановка в Крыму была накалённой, тем более что под началом Краснова трудились люди разных национальностей. Прибегать к услугам полиции Николай Петрович не считал возможным. «Действую уговорами и тактикой», – пишет он.


Любой каприз!
Об умении Краснова идеально вписать в крымский ландшафт любой архитектурный стиль ходили легенды. Но задача, которую поставил князь Феликс Юсупов, оказалась не из лёгких: существующую кореизскую виллу требовалось сделать «поприличнее», присовокупив к ней парочку строений. Приземистое серокаменное здание в неороманском облике получилось неброско-шикарным. Дополнительный шарм придавали скульптуры львов, привезённые из Италии.
Воодушевлённый Феликс Феликсович озвучил очередной замысел: обустроить имение в горном селении Коккоз под Бахчисараем. Охотничий дом, возведённый в национально-романтическом духе, отражал традиции крымскотатарского зодчества и декоративно-прикладного искусства. Гости восторгались витражами, изящной резьбой по дереву, мраморным фонтаном слёз. И только хозяева знали, что «старинная черепица», покрытая глазурью цвета морской волны, изготовлена по рисункам Краснова современными мастерами…
Единоличною своею ответственностью
Звёздным часом созидателя стало возведение дворца в Ливадии – южной резиденции Николая II. На Краснова возлагалась «единоличная ответственность за полностью самостоятельную работу». Иными словами, исполнитель имел абсолютную свободу действий при освоении четырёх миллионов серебряных рублей – бюджета, сопоставимого с сооружением полноценного города на 40 тысяч жителей.


Зодчий блестяще справился с задачей. Их величества остались довольны: «Архитектор – удивительный молодец. Дом выстроен именно так, как мы хотели». «Государь в восторге и говорит, что благословляет имя Краснова», – пишет сыну княгиня Зинаида Юсупова. Но как же великосветской даме да не пустить шпильку: «Последний, конечно, тоже был на торжестве и более чем когда-либо заикался!» Как говорится, было от чего… В придачу к солидному денежному вознаграждению (согласно договору, 8% от суммы) император пожаловал Николаю Петровичу звание архитектора высочайшего двора, наградил орденом и удостоил особой чести – пригласил преподавать рисование его дочерям.
За известность на художественном поприще
Академия художеств произвела Краснова в почётные академики. Однако пребывание на вершине славы оказалось очень недолгим. В 1914 году разразилась мировая война, спустя несколько лет переросшая в великую российскую смуту. Несмотря на неблагоприятные условия, маэстро трудился не покладая рук: построил Юсупову «дом сельского типа» в имении «Сосновая роща», для императрицы – «санаторию для выздоравливающих и переутомлённых воинов» в Массандре.
9 февраля 1917 года придворный архитектор получил высокий чин действительного статского советника. А спустя две недели в Петрограде вспыхнуло вооружённое восстание, которое привело к падению монархии. В стране разгоралась гражданская междоусобица. Особую жестокость она приобрела на нашем полуострове.
Краснов не стал испытывать судьбу и при первой возможности вместе с семьёй покинул Россию. В анкете беженца, отвечая на вопрос «куда хотите ехать и когда?», Николай Петрович подчеркнул: «В Крым, когда будет спокойно».