Андрей Кондрашов журналист с большой буквы, автор документальных фильмов высочайшего уровня, сценарист, телеведущий и первый заместитель генерального директора ВГТРК. Перечислять его регалии можно бесконечно. Но для крымчан он прежде всего автор картины «Крым. Путь на Родину». Фильма, который расставил все точки над «i» и рассказал миру о событиях «Крымской весны» так, как не смогли бы, пожалуй, и сами жители полуострова.
И жизнь Андрея Кондрашова с 2014 года неразрывно связана с Крымом: здесь он отдыхает и вдохновляется, работает и проводит уже ставший знаменитым международный музыкальный фестиваль «Дорога на Ялту». О том, как изменился полуостров за 7 лет, какую песню российским спортсменам стоит петь вместо гимна, почему фильм о «Крымской весне» получил статус «шокирующего контента» и как меняет иностранных певцов участие в фестивале, известный телеведущий рассказал «Крымскому журналу»
На струнах русской души
– Андрей Олегович, вы стали президентом фестиваля «Дорога на Ялту», но открывали его в прошлом году по видеосвязи, лично в Крыму не присутствовали. Следили за выступлениями конкурсантов? Кому отдавали предпочтение?
– Перед прошлым фестивалем я как раз заболел ковидом, но теперь уже привился вакциной «Спутник-V», вооружился, так сказать, и надеюсь в этом году открыть «Дорогу на Ялту» очно вместе с коллегами. Безусловно, у меня были личные фавориты, и мы с художественным руководителем фестиваля Эрнестом Мацкявичюсом частенько просматривали выступления, представляли, какие шансы на победу у того или иного конкурсанта. Но вслух своих фаворитов никогда не называл – у нас замечательное жюри во главе со Львом Лещенко, и навязывать свое мнение такому мэтру не хотел бы. Я ведь не музыкант, поэтому давал возможность профессионалам определить победителей, – и должен заметить, им тоже было нелегко, ведь выбрать лучшего из такого количества талантливых людей непростая задача.
– Желающих поучаствовать оказалось настолько много?
– Мы были рады любой заявке, поступавшей в адрес фестиваля. Поначалу казалось, что не сможем привлечь столько замечательных, талантливых и абсолютно «не зашоренных», с точки зрения политических воззрений, людей из-за рубежа. И мы ошиблись. Оказалось, таких людей, далёких от мейнстрима, очень много. И в тех странах, которые мы привыкли называть коллективным Западом, и уж тем более в восточных. Они ассоциируют Россию с великой культурой, историческими достижениями, им нравится приобщаться к нашей песенной культуре. 
– Советская военная песня – украшение репертуара любого артиста, но меняет ли как-то участие в фестивале мировоззрение конкурсантов? Начинают ли они больше интересоваться нашей историей и культурой?
– Несомненно. Мы ведь не декларируем никаких политических целей фестиваля. Само по себе выходит так, что, погружаясь в нашу культуру, музыканты, как и их поклонники на родине, начинают понимать главное: Россия – не монстр, во главе которого стоит ещё больший монстр, угрожающий всем и вся. Это великий миротворец, большая, миролюбивая, но очень мощная страна. И культура у нас такая же – в ней нет агрессии, но она умеет в себя влюблять. Например, тот же Томас Грациозо, победитель прошлого года, теперь принимает участие в мероприятиях, которые проводит Россотрудничество в Риме. Он уже стал своего рода фронтменом этих событий. Томас в этом году, кстати, ещё раз приедет в Крым, как победитель он вошёл в жюри. Как и Кристель Лури, наша прекрасная победительница, которая испытала жесточайший прессинг со стороны крайне либеральных СМИ во Франции. Её подвергли остракизму наши украинские «партнёры», были и оскорбления, и упрёки, и угрозы возбуждения уголовных дел… И эта небезразличная, очень красивая и образованная женщина превозмогла всё и ни разу не дала слабину перед своими оппонентами. Это творческие люди, они верят только себе и тем ощущениям, которые испытывают, приезжая в Крым. Их не сломить.
Россия – не монстр, во главе которого стоит ещё больший монстр, угрожающий всем и вся. Это великий миротворец, большая, миролюбивая, но очень мощная страна
– Планируете расширять географию фестиваля? Какие новшества нас ждут?
– Знаете, нам уже поступали предложения расширить географию. В частности, чтобы в большей степени были представлены наши восточные партнеры – Индия, Китай, Таиланд, Малайзия, Австралия, Япония… Нам даже предложили для этого провести фестиваль «Дорога на Ялту», вы будете смеяться, в Хабаровске или Владивостоке. Возможно, в этом есть логика. И если мы придём к решению проводить фестиваль дважды в год (а может, и чаще), чтобы дорога на Ялту начиналась на Дальнем Востоке и завершалась финалом в Крыму.
– Скажите, по каким критериям отбирают музыкантов для участия в таком масштабном и серьёзном проекте?
– Критерии профессиональные. Во-первых, человек должен обладать всеми качествами музыканта – определённо должен быть слух и голос. Во-вторых… Да нет, пожалуй, это как раз основной параметр – способность прочувствовать песню, сыграть, что называется, на струнах русской души. Ведь наши песни – это отражение русского характера. Русского не в этническом смысле, а в куда более широком. Ведь на русской культуре воспитаны все народы, проживающие в России и СНГ, и через песню они могут выразить свой культурный код. Если музыканты из-за рубежа бережно относятся к нашим песням и прочувствовали выбранную композицию до глубины души, скрыть это во время исполнения невозможно.
– Песни Великой Отечественной войны действительно занимают особое место в песенной культуре нашей страны. Перевод на другие языки и манера исполнения иностранных певцов не вредят их аутентичности и, скажем так, сакральности?
– Конечно, если относиться к этому как к какому-то шоу, можно перейти определённую грань. И мы, наверное, никогда не допустили бы к участию конкурсанта, который поёт «Темную ночь» в стиле рэп. Это было бы странно, это точно не наш код. Но если, к примеру, Томас Грациозо постарался позитивную «Катюшу» переложить на эстрадный итальянский стиль в духе раннего Сан-Ремо, то мы посчитали, что такая адаптация имеет право на жизнь. По крайней мере, это точно не обидит и не расстроит ни одного из наших ветеранов. Потому что сохраняется главное – заряд бодрости, который даёт «Катюша», просто он с итальянским акцентом. И такое бережное отношение у нас ко всем песням. Но не могу не заметить, что никто не ставит смелые эксперименты. Участники тоже понимают, что есть некая сакральность, что речь идёт о целой эпохе, об огромном народе, и есть в этом некая неприкосновенность. Все равно что карикатуру с иконы рисовать, вряд ли кем-то будет понято.
Я бы посоветовал нашим спортсменам, поднимаясь на пьедестал, петь «Вставай, страна огромная». Чтобы все знали, с кем имеют дело
– К слову о «Катюше». На мировых спортивных соревнованиях российский гимн нынче запрещают, и вариант с «Катюшей» функционеров тоже не устроил. Остановились на концерте Чайковского. На ваш взгляд, какая песня могла бы стать неофициальным гимном нашей страны?
– На мой взгляд, у России не должно быть никаких негласных гимнов, кроме её собственного. Мы можем просто отмечать наши победы в силу сложившихся обстоятельств другими произведениями. Лично я бы посоветовал спортсменам, поднимаясь на пьедестал, петь «Вставай, страна огромная». Чтобы все знали, с кем имеют дело. Не хотят «Катюшу» – пусть слушают «Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой». Ну а если в шутку, то какая-нибудь песенка Шнура со всеми незапиканными словами Международному олимпийскому комитету тоже была бы нелишней.
– Как насчет «Дорожной»?
– Которая про «Ехай…»? Вот-вот, замечательный вариант.
Правдами и неправдами
– Вы провели немало времени в Крыму в 2014 году – в самом начале нашего пути как субъекта РФ. Каким рассчитывали увидеть полуостров через семь лет? Оправдываются ли ваши ожидания?
– Вы знаете, в основном оправдались. Чего бы хотелось? Наверное, чтобы всё, что мы увидели за семь лет, произошло хотя бы за четыре года. Хочется скорости. Такой же скорости на пути к процветанию Крыма, с какой мы улетели в космос после Великой Отечественной. На самом деле полуостров многим удивил. В 2014 году сложно было представить, что Крымский мост будет продлён такой великолепной трассой, которая и по меркам остальной России является образцовой. Аэропорт великолепный. Я вижу, как потихоньку начинает меняться система стандартов у малого бизнеса, он приобретает черты, характерные для самых современных мегаполисов мира. И это не патетика, я с радостью наблюдаю за развитием той же Ялты или Севастополя. Всё идёт так, как надо, только хотелось бы быстрее. 
– В 2015 году вы говорили, что планируете снять фильм о 10-летии пребывания Крыма в составе России. Уже есть какие-то намётки?
– Мы фильмы снимаем довольно быстро, поэтому за год до десятилетия, если увидим, что сможем сделать картину, интересную зрителю, в первую очередь самим крымчанам, то возьмёмся за работу. Но до десятилетия ещё целых три года, смотрим и ждём.
– В мире процветает русофобия, и некоторые склонны обвинять в Крым в том, что Россия оказалась в сложной геополитической ситуации. На ваш взгляд, есть ли вина крымчан в том, что наша страна превратилась для западных партнёров в «неприятного соседа»?
– Есть хорошая поговорка: «Если вам стыдно, что вы русский, расслабьтесь, вы не русский». Крымчанам никогда и ни за что не должно быть стыдно. Потому что они продемонстрировали колоссальную волю, находясь в составе Украины и не меняя свои твердые позиции в отношении России. И сегодня крымчане самая что ни на есть гордость нашего народа. Поэтому ни о каком стыде не может быть и речи. К тому же, по моему глубокому убеждению, если бы Крым не воссоединился с Россией, нашлись бы миллионы других поводов, чтобы применить к нам санкции. Потому что русофобия превратилась в политику. Мы нужны Западу слабыми и подсевшими на «ножки Буша», вот тогда нас любят. Как только Россия начинает поднимать голову и восстанавливаться, она перестаёт ему нравиться. А сейчас вообще наступила эпоха постправды. Чтобы убедить мир в том, что Россия – враг, нашим оппонентам приходится переворачивать всё с ног на голову, менять местами чёрное и белое. Запад демонстрирует колоссальное умение промывать людям мозги. Долгие десятилетия все смеялись на Оруэллом с его «1984», но роман реализуется на наших глазах, а некоторые вещи Оруэллу и не снились. Зачем им это нужно? Чтобы спорить с правдой, нужны аргументы. Которых нет. А если просто объявить правду ложью, и доводы никакие не нужны. Иными путями никогда бы не удалось оправдать войну на Донбассе. Хорошо ли это, когда гибнут мирные люди? Очень плохо. Но если речь идёт о «путинской агрессии», о гибели детей уже никто не вспоминает. Мы столкнулись с невиданным масштабом информационной войны, с невиданной машиной по промыванию мозгов. Но есть люди, которые минуют всю эту огромную химчистку по вытравливанию правды из сознания. И эти люди, в частности, приезжают к нам на фестиваль.
Если бы Крым не воссоединился с Россией, нашлись бы миллионы других поводов, чтобы применить к нам те же самые санкции. Потому что русофобия превратилась в политику.
– YouTube поставил предупреждающий баннер на фильм «Крым. Путь на Родину». Мол, может напугать или шокировать. И это, разумеется, очень формальная причина. Как думаете, кого и, главное, чем в действительности может шокировать картина?
– Всё просто. Инициаторов ограничения шокирует правда. Потому что рассказы об агрессии России и аннексии Крыма складываются в очень стройную теорию ровно до тех пор, как не узнаёшь о роли самого крымского народа в воссоединении с Россией. Как только понимаешь, что это была воля людей, сразу вся конструкция, которую тебе внедрили в голову, начинает рушиться. Поэтому, конечно, наши оппоненты не допускают, чтобы у кого-то возникло сомнение в той чудовищной лжи, которой они кормят каждый день своих читателей, слушателей, граждан. В этом плане фильм «Крым. Путь на Родину» крайне вреден для западных пропагандистов, потому что он обнажает ложь их гигантской печатной, эфирной и сетевой машины. Прекрасно понимаю их мотивы. Если бы я, не дай бог, играл на их стороне, то этот фильм не просто ограничил бы – вообще запретил.
– В таком случае хорошо, что вы играете не на их стороне. А если бы снимали фильм «Крым. Путь на Родину» сегодня, что изменили?
– Вся соль этого фильма в том, что он был снят по горячим следам. Когда люди помнили досконально каждый день из нескольких ключевых дней «Крымской весны» и могли передать те эмоции, мотивы, которые заставляли их принимать участие в дальнейшем определении судьбы полуострова. Вся ценность в том, что фильм действительно правдив – и эмоционально, и фактически. Если снимать сейчас, это будет совершенно иное произведение. Возможно, мы бы включили в него массу серьёзных геополитических факторов, которые так или иначе влияли на ситуацию в регионе, увлеклись политикой, и это было бы неправильно. Потому что в фильме два героя: народ Крыма и президент России, который взял на себя ответственность за принятие целого ряда судьбоносных решений. Это должно быть зафиксировано раз и навсегда. И переделывать фильм я никогда бы не согласился.
– После его завершения вы изъявляли желание снять аналогичную ленту об Украине, но пока не сложилось. Не перегорела ещё эта идея? Есть надежда, что однажды такой документальный фильм появится?
– А мы в ожидании. Чтобы снять такой фильм, мы должны увидеть, что Донбасс вернулся на родину. Верю ли я, что это произойдёт? Верю. Будет ли фильм? Будет. Ситуация очень сложная, но мы держим кулаки за наших донбасских братьев.
Крымчанам никогда и ни за что не должно быть стыдно. Потому что они продемонстрировали колоссальную волю, находясь в составе Украины и не меняя свои твердые позиции в отношении России, и сегодня они самая что ни на есть гордость нашего народа
– Если бы сегодня нужно было снять фильм о Крыме, как бы вы его назвали? О чём бы он рассказывал?
– Я бы снимал картину о людях, потому что это самое ценное. Крым – это не только природа, у полуострова есть свой характер, своя аура. И если сегодня делать большие репортажи, то только о том, как он развивается, меняется в лучшую сторону. И о людях. Трудности, разумеется, остаются. Если делать остросоциальные репортажи, в них должно быть всё, и проблемы в том числе, ведь без их решения невозможно движение вперёд. Или это должна быть история, культура, что-то вечное. Потому что Крым постепенно превратился в тот субъект федерации, который хоть и не так часто на слуху, но по которому измеряется градус самочувствия России. И это нормально.
– О Крыме действительно стали говорить реже на федеральном уровне, интерес к полуострову центральных СМИ поутих. На пользу это нам или во вред?
– Общественный интерес к Крыму не утих, только медийный, и это как раз прекрасно. Сами знаете, если мы, журналисты, начинаем интересоваться каким-то регионом – значит, там происходит что-то из ряда вон выходящее. А я не хочу, что на полуострове случилось нечто подобное. Пусть он появляется в эфире только по положительным поводам. Повторюсь, затишье в медийном пространстве по отношению к Крыму означает, что здесь нет потрясений, катастроф, революций, и это прекрасно.
Подножные идеи
– В вашем портфолио уже немало документальных фильмов, каждый из которых стал своего рода бестселлером. Есть планы создания новых? Крыму в них будет место?
– Планы есть, но мы их традиционно не раскрываем. Пусть они сначала воплотятся в жизнь, а потом вместе увидим это в эфире.
– Тогда хотя бы расскажите, что вас вдохновляет на создание авторских телефильмов? Если с историческими датами всё относительно ясно, то в 2016 году вы выпустили ленту, посвящённую водной проблеме, будто предугадывая грядущую засуху на юге России?
– Как правило, хорошие идеи – это очень простые идеи. А всё простое и, на первый взгляд, бесцветное лежит под ногами, надо только разглядеть и нагнуться, чтобы поднять. Без команды, без мозгового штурма это сделать невозможно. Дефицит воды – проблема и сегодняшнего дня, и ближайших десятилетий. И Россия будет оставаться геополитическим врагом для огромного количества стран в том числе и потому, что мы самая водообеспеченная страна на планете. Неравномерно, конечно, нам предстоит ещё самим и на Кавказе, и на юге решить массу водных проблем.
– Какие ещё простые идеи вы уже рассмотрели под ногами?
– Например, колоссальная угроза кибервойны, в которую может быть втянута Россия. Надо ли об этом снимать фильм сейчас? Какие-то предупреждения, конечно, делать надо. Но снять очень сложно, потому что киберпреступление на картинке не покажешь. Отсутствие воды показать проще.
– Но тема очень интересная, и мы будем ждать появления фильма.
– Конечно. Самое главное, что это война будущего, в которой нам неминуемо придётся участвовать, и к этим сражениям надо готовиться, тратить на это силы и средства уже сегодня.
– Помимо документалистики, вы увлекаетесь фотографией. Если бы хотели сделать кадр, олицетворяющий Крым, что бы сфотографировали?
– Чтобы сделать кадр, олицетворяющий Крым, нужно отснять 7 тысяч кадров. Ведь полуостров красив повсеместно: и степной, и восточный, отдельно Керчь, Приазовье, запад Крыма – Евпатория, Саки, Тарханкут. Южный берег, естественно. И всё это – несколько разных и настолько не похожих друг на друга уголков Крыма, что снять какой-то отдельный кадр невозможно. Всё равно что попросить сделать одно фото, олицетворяющее Россию. Очень простая задача для людей, у которых в голове штампы, они снимут вам медведя с балалайкой и бутылкой водки.
Крымчанам никогда и ни за что не должно быть стыдно. Потому что они продемонстрировали колоссальную волю, находясь в составе Украины и не меняя свои твердые позиции в отношении России, и сегодня они самая что ни на есть гордость нашего народа
– Но у вас уже есть коллекция кадров из Крыма?
– Конечно, и она постоянно пополняется. Даже в пандемию мы нет-нет да выезжали на выходные просто погулять по Крыму, и фотографий огромное количество.
– В прошлом году ввиду закрытых границ отдых на полуострове стал настоящим трендом. А куда ездили в отпуск вы?
– Разумеется, в Крым. В августе приехали с семьей, провели замечательный отпуск. Ещё и с полезным совместили – как раз был период подготовки нашего фестиваля, который из-за локдауна пришлось перенести с мая на сентябрь.
– В этом году вас снова можно ждать в Крыму?
– Конечно. Это без вариантов.
