19 февраля 2017

Хранитель «Chanel № 5»

«Я с самого детства ощущал жизнь, все проявления её в ароматах и умел их заметить, оценить и за­­­по­мнить».

Хранитель «Chanel № 5»
Достояние республики
история одного гения

текст: Анна Зимина

Запах южной земли

Константин Веригин родился в 1898 году в Санкт-Петербурге, первые годы жизни провёл в северных губерниях. Когда мальчику было 12 лет, его отец умер и семья переехала в Ялту. Здесь, на Южном берегу Крыма, прошли детство и юность Константина, именно здесь он накопил те впечатления, которые, как сам не раз признавался, стали основным фундаментом его жизни.

«На крымском побережье ветер пронизан ароматами моря, сосен, елей, кипариса и лавра. Помню, как однажды, в жаркий день июля, возвращался я с прогулки по царскому имению Ливадия. Вокруг меня, на кустах, деревьях, куртинах, — всюду пестрели цветы. Пахло южным солнцем, южным морем, южной землёй. Жизнью пахло! Мне захотелось продлить это мгновение. Я лёг на спину в душис­тую, чуть суховатую траву. Я трогал землю рукой, чувство­вал под головой острые крымские камешки. Казалось, можно остаться здесь на­все­гда, превратиться са­мому в теплоту земли, остроту кам­ня, сухость трав, понять какую-то последнюю тайну творения, слить своё дыхание со славословием их ароматов», — писал Веригин.

Константин Веригин был прирождённым парфюмером и с детства обладал особым талантом — воспринимал мир «на нюх», словно пропускал его через призму за­пахов. И каждый запах для него был отражением того или иного чувства, ощущения, настроения: «Для меня аромат цветов говорит всегда о любовной мечте, а запах фруктов — о любви разделённой. Так, во вкусе и запахе только что сорванного, пропитанного солнцем абрикоса остро чувствую я прелести телес­ные, а в персике — благоуханную нежность поцелуя; мускатный виноград заключает в себе и негу, и радость жизни; а дыня силой своего запаха говорит мне о южных, низменных страстях».

Впрочем, удивительная память этого человека хранила и самые, казалось бы, обыденные запахи: «Помню маленький магазин в Ялте, у самой набережной. Чуть отворишь дверь — и сразу густой запах новых тетрадей и только что отпечатанных книг охватит тебя. Запах, слегка напоминающий амбру или, вернее, лауданум в его хорошей выделке; и когда, много лет спустя, работая у Шанель, я встретился впервые с  запахом лауданума, я вдруг почувствовал себя перенесённым в мои детские годы, в маленький писчебумажный магазин».

Будуар тёти Лёли

Интерес Веригина к профессии парфюмера, пожалуй, то­же впервые проявился в Крыму. Летом отдыхать в Ялту приезжала тётя Веригина, и именно она стала своеобразным проводником мальчика в мир парфюма.

«Мои первые шаги и в жизни, и в ароматическом искусстве связаны с тётей Лёлей. Обоняние у неё было развито удивительно. Душилась она сама мало, но знала почти все лучшие духи своего времени; и все они перебывали на её туалетном столике. Обонятельная память её была поразительна, и теперь, несмотря на обширные знакомства, я не знаю дам, равных ей в этой области. У неё в будуаре, среди гранёных хрусталей туалетного несессе­ра, познал я впервые очарование душистых смесей. Здесь всё можно было трогать, открывать, нюхать, всем можно было душиться и даже в небольшом количестве разрешалось смешивать, что доставляло мне огромную радость. Запах с раннего детства волновал и притягивал меня, и здесь, в будуаре тёти, я твёрдо решил, что сам буду творить духи. Для удачной жизни детство должно быть овеяно светлой и доброй феей, и такой светлой феей в моей судьбе была именно тётя Лёля», — читаем в «Воспоминаниях парфюмера».

Как сложилась бы судьба Константина Веригина, если бы не революция? Уехал бы он в Санкт-Пе­тер­бург или Москву, остался бы в Крыму? Стал бы военным, как его предки, или избрал для себя иную судьбу? Но история, как известно, не знает сослагательного наклонения, и в октяб­ре 1920-го 21-летний Веригин с матерью и сестрой сели на отходящий из Ялты пароход «Крым», чтобы навсегда покинуть Россию. «Ярким, солнечным осенним утром любовался я в последний раз красотой родного моего города, его дачами, садами, парками, лесистыми склонами гор», — вспоминал Веригин. На том берегу его ждали Константинополь, Белград и, наконец, французский Лилль, где Веригин поступил на химический факультет Католического университета. «Лабораторные занятия меня мало привлекали из-за царящих там химических запахов, но я работал почти ежедневно, надеясь, что это лишь ступени, ведущие меня в желанный мир духов». Мечта исполнилась в 1926 году, когда он получил место на парфюмерной фабрике Дома Шанель.

На фабрике ароматов

Константина Веригина называют одним из соавторов легендарного аромата «Chanel № 5». Но это заблуждение — знаменитые духи появились в 1921 году, когда Веригин едва обосновался во Франции. Правда же состоит в том, что Константин несколько десятилетий проработал в Доме Шанель и Доме Буржуа, а создатель «Шанели № 5», Эрнест Бо (кстати, тоже выходец из России), был его учителем и другом.

«На крымском побережье ветер пронизан ароматами моря, сосен, елей, кипариса и лавра. Помню, как однажды, в жаркий день июля, возвращался я с прогулки по царскому имению Ливадия. Вокруг меня, на кустах, деревьях, куртинах, — всюду пестрели цветы. Пахло южным солнцем, южным морем, южной землёй. Жизнью пахло!»

«Тридцать лет моей жизни связаны с Эрнестом Бо. Он был для меня и почитаемым учителем, и близким другом. Тридцать лет я учился и работал возле него, творил и пересматривал сделанное; его манера понимать искусство парфюмерии оставила во мне глубокий отпечаток», — писал Веригин. По его мнению, Бо был величайшим парфюмером Франции и одним из самых талантливых выразителей весны: «Все его лучшие произведения искрятся весенней радостью, её порывами, её настроениями. Так, непревзойдённые «Шанель № 5» могуче преисполнены духом весенним, мускусным, чернозёмным, как бы после таяния снегов, которым дышишь и не можешь надышаться».

Интересны воспоминания Веригина о том, что из себя представляла парфюмерная фаб­рика Дома Шанель в конце 1920‑х: «В те годы, несмотря на то что фабрика, в которой я работал, была уже известна всему миру, она занимала лишь большую квартиру в четырнадцать комнат на четвёртом этаже барского дома, четыре из которых были отведены под производство и хранение душистостей. Весь персонал был молод; вас встречали весёлые, приветливые лица, и день начинался легко и радостно. Переодевшись в белый халат, я быстро принимался за текущую работу и попутно нюхал, сравнивал, изучал, запоминал многочисленную гамму ароматов. Самые простые отдушки, которые нам приходилось делать, содержали от 12 до 18 компонентов; обычные же формулы духов или лосьонов содержали их от 30 до 50, а то и больше. За моё 35‑летнее пребывание в этом Доме мне пришлось не раз менять место работы, но больше всего мне полюбилась служба на фабрике».

«Унося от повседневной серости…»

Впрочем, Дом Шанель рос, его фабрика вскоре занимала уже пятиэтажное здание, а духи поднялись на высшую ступень в мировой иерархии парфюма.

В своих «Воспоминаниях» Константин Веригин скромно умалчивает о том, что в довоенные и послевоенные годы он и сам был одной из виднейших фигур в парфюмерной промышленности Франции, участвовал в изобретении многих ароматов Домов Шанель и Буржуа и некоторое время занимал пост председателя Ассоциации французских парфюмеров. Среди созданных Веригиным ароматов — знаменитое трио женских духов Bourjois, вошедшее в золотой фонд французской парфюмерии: Soir de Paris, Mais oui, Ramage.

Веригин не только создавал новые духи, но и, скажем так, держал марку уже существующих. В условиях жёсткой конкуренции было чрезвычайно важно, чтобы каждый флакон духов был неотличим от первого, лабораторного.

Константин Веригин осуществлял контроль за качеством духов Домов Шанель и Буржуа. Так что хотя он и не причастен к созданию знаменитых «Chanel № 5», однако имеет самое непосредственное отношение к сохранению этого легендарного аромата в его первозданном виде. Имя Веригина навечно вписано в историю парфюмерии.

А его определение смысла и сути духов настолько точно и тонко, что лучше, пожалуй, и не скажешь: «Они приносят счастье, которое так необходимо каждому из нас, особенно теперь, когда жизнь в больших и душных городах всё больше лишает человечество чистого и благовонного воздуха лесов и полей. Действие аромата на человеческий организм сложно и многообразно, но особенно сильно способствует оно полёту фантазии. Так, благоуханность духов как бы окрыляет мечту, преображая жизнь, унося от повседневной серости».

«Помню маленький магазин в Ялте, у самой набережной. Чуть отворишь дверь — и сразу густой запах новых тетрадей и только что отпечатанных книг охватит тебя. Запах, слегка напоминающий амбру или, вернее, лауданум в его хорошей выделке; и когда, много лет спустя, работая у Шанель, я встретился впервые с запахом лауданума, я вдруг почувствовал себя перенесённым в мои детские годы, в маленький писчебумажный магазин».

Константин Веригин (1899–1982)
«Я с самого детства ощущал жизнь, все проявления её в ароматах и умел их заметить, оценить и за­­­по­мнить», — писал в своей книге «Благоуханность. Воспоминания парфюмера» Константин Веригин. Этот удивительный человек был причастен к созданию самых известных французских духов. А вдохновение он черпал из своих детских воспоминаний об аромате крымской земли, моря и гор, кипарисов и хвои, нагретых солнцем цветов и фруктов.