текст: Анна Зимина

В 1890 году в России появилась первая туристическая организация с красноречивым названием — Крымский горный клуб.  И хотя клуб проводил экскурсии не только в Крыму, но и на Кавказе, а его, как сейчас бы сказали, главный офис находился в Одессе, всё же эпицентром паломничества туристов были Крымские горы.

С буркой и финскими ножами

Экскурсионный сезон в Крыму обычно начинался в марте-апреле и заканчивался в октябре. За это время в горах успевали побывать тысячи туристов. Так, в 1914 году в экскурсиях Ялтинского отделения Крымского горного клуба участвовало почти 15 000 человек. Надо сказать, что слово «поход» тогда не употреблялось и экскурсиями называли не только однодневные, но и многодневные путешествия в горы.

Большинство экскурсантов приезжали из Санкт-Петербурга и Москвы, в основном учёные, преподаватели и студенты, много было и врачей, чиновников, военных. Активисты горного клуба разработали 21 маршрут, наибольшей популярностью пользовалась экскурсия на Ай-Петри. Экскурсии обычно проводились в конных экипажах, лошадей для которых арендовали у местных селян.

На Чатырдаге, между пещерами Тысячеголовая и Холодная, в 1893-м построили первый в Крыму туристический приют, представлявший собой «каменный сарай с железной крышей и простым очагом». Приют одновременно мог принять десять человек, и обычно в нём останавливались те, кто собирался посетить пещеры. С мая по октябрь в приюте находился сторож. Своеобразная должностная инструкция гласила, что по требованию посетителей он должен «поставить самовар, дать посуду или поставить чай или кофе стаканами, подать по возможности молоко, яйца, зажарить шашлык (если путешественник добудет барана от соседних пастухов). Он обязан проводить в пещеры, дать, сколько потребуют, свечей. В случае холода ночующие могут потребовать, чтобы он разложил в камине огонь». Плата за приют составляла 20 копеек за ночь.

Памятка туристу
«Кроме посуды и провианта, каждая экскурсия должна иметь общую аптечку, два складных подсвечника, 3 фунта свечей, коробочку далматского порошка (он защищал от блох. — Ред.) и фонарь. Следует иметь на всю компанию несколько финских ножей, несколько биноклей и кожаную сумку для карт. Почти необходимою вещью для экскурсии является дорожный фотографический аппарат для снимания видов. Постель может быть с успехом заменена сеном или войлоком, которые можно найти почти везде, но можно и с собой взять для этого бурку, которая одновременно служит и постелью и одеялом», — гласила памятка для экскурсантов, выпущенная Крымским горным клубом в 1902 году.

Туристы столетней давности, так же как и нынешние, далеко не всегда относились к природе бережно. Поэтому всех отправляющихся в горы предупреждали: «Замеченные в лесу в курении и раскладывании костров препровождаются членами лесной стражи к ближайшему полицейскому начальнику для выяснения личности и привлечения к ответственности». А в XIX веке было распространено и «украшение» крымских пещер своими автографами, и отбивание в них сталактитов «на память», причём это не считалось чем-то зазорным.

На Чатырдаге, между пещерами Тысячеголовая и Холодная, в 1893-м построили первый в Крыму туристический приют, представлявший собой «каменный сарай с железной крышей и простым очагом». Плата за приют составляла 20 копеек за ночь.

Так, известный краевед Евгений Марков в своих «Очерках Крыма» (1872) писал: «Отбив несколько красивых кусков сталактита и осмот­рев всё, что было доступно без крайнего риска, мы поспешили назад». Александр Грибоедов, побывавший в Крыму в 1825 году и посетивший во время этого визита Красные пещеры, оставил на одной из пещерных стен надпись: «А. С. Грибоедов. 1825». В «Путеводителе по Крыму» (1871) Марии Сосногоровой в описании пещер читаем: «На сталактитовых колоннах высечено много имён посетителей. Между ними мы заметили имя известного нашего поэта А. С. Грибоедова». Сейчас эта пещера носит название Грибоедовской (хотя имя уже стёрлось).

Пароход с американцами

Слово «интурист» имеет советское происхождение — тогда любили такие сокращения. Но любознательные иностранцы посещали Крым и до революции. В июне 1867 года из Америки отправился в далёкое и долгое плавание (из Нью-Йорка в Европу, а потом через Крым и Чёрное море в Азию) пароход «Квакер Сити». Билеты стоили дорого — 1250 долларов. Но кое-кому удалось попасть на пароход бесплатно: Сэмюэль Клеменс договорился с редакцией одной из газет, что та купит ему билет, а он будет публиковать в этом издании свои впечатления о путешествии. Два года спустя на основе таких очерков вышла книга, сделавшая её автора знаменитым писателем. Так что Марк Твен (а речь, если кто не догадался, идёт о нём) стал известен именно после этого круиза. В Крыму же он тогда побывал как обычный турист (ну и журналист по совместительству). Что, впрочем, не делает его визит на полуостров менее значимым.

Да и вообще прибытие парохода с американскими туристами по тем временам было столь незаурядным событием, что сам Александр II, отдыхавший в Ливадии, встретился с заокеанскими гостями да ещё лично показал им свою летнюю резиденцию. К огромному удивлению Марка Твена и его спутников, и сам император, и его семья оказались весьма скромными и доступными в общении. «Право же, странно, более чем странно сознавать, что вот стоит под деревьями человек, окружённый кучкой мужчин и женщин, и запросто болтает с ними, человек как человек, — а ведь по одному его слову корабли пойдут бороздить морскую гладь, по равнинам помчатся поезда, от деревни к деревне поскачут курьеры, и несметное множество людей кинется исполнять его приказ», — пишет Твен.

Посетили американцы также дворец великого князя Михаила Николаевича в Ореанде — и тоже остались весьма довольны приёмом. Впечатлила их и природа Южного берега. Окрестности «деревеньки Ялты» напомнили Марку Твену американские пейзажи. В той самой книге путевых очерков «Простаки за границей» читаем о Ялте: «Место это живо напомнило мне Сьерра-Неваду. Высокие суровые горы стеной замыкают бухту, их склоны щетинятся соснами, прорезаны глубокими ущельями, то здесь, то там вздымается к небу седой утёс, длинные прямые расселины круто спускаются от вершин к морю, отмечая путь древних лавин и обвалов, — всё как в Сьерра-Неваде, верный её портрет. Очень красивое место».

Иное впечатление произвёл на Марка Твена Севастополь — юмор, присущий очеркам в целом, отступает здесь на задний план: «Наверно, ни один из городов в России, да и не только в России, не был так сильно разрушен артиллерийским огнём, как Севастополь. Помпея сохранилась куда лучше Севастополя. Разрушенные дома, обвалившиеся стены, груды обломков — полное разорение. Будто чудовищное землетрясение всей своей мощью обрушилось на этот клочок суши. Долгих полтора года война бушевала здесь и оставила город в таких развалинах, печальнее которых не видано под солнцем. Ни один дом не остался невредимым, ни в одном нельзя жить».

Из памятки 1902 года  «Что надо брать  c cобою и как одеваться  в пешеходные экскурсии?»
«Надо принять за правило не носить с собой ничего крупного и тяжёлого и ничего такого, что можно достать на месте. Для двухнедельной экскурсии в самую глухую местность на десять человек достаточно взять 2 фунта молотого кофе, 3 фунта какао, 20 фунтов сахару, 1 фунт чаю, сыр в шарах (по 1 ф. на человека) и колбас копчёных (московских) по 1 ф. на человека, сухой зелени 2 ф., рису 2ф., круп двух или трёх сортов по 2 ф.  и карамели по 1/2 ф. на человека. Надо постараться, чтобы весь этот провиант весил в общем не более двух пудов. Поместить его лучше всего не в одной, а в двух корзинках».

По Советской Калифорнии

Не только Марк Твен увидел в Ялте калифорнийские горы — в 1930-х годах советская власть преподносила интуристам Южный берег Крыма как «Советскую Калифорнию», а Ялту — как «Красную Ниццу». За весь довоенный период Советский Союз посетило около 100 тысяч иностранных туристов, и около 7,5 тысячи из них побывало на ЮБК. Так называемый въездной туризм тогда был не столько статьёй дохода, сколько способом показать всему миру, как замечательно живёт советский народ.

Экскурсионные маршруты при этом подбирались тщательно: у иностранных гостей должно было сложиться представление о Крыме как о «земле древностей, солнечного света, аромата цветущих садов, здоровья и счастья». Главная роль в выполнении этой задачи возлагалась на Ялту и её окрестности. В «ялтинский набор» традиционно включались экскурсии на Ай-Петри (гора сохранила статус главного туристического объекта Крыма и после революции), в Гурзуф и к водопаду Учан-Су, осмотр винодельческого сов­хоза «Массандра» и южнобережных санаториев (с непременным посещением первого в мире крестьянского санатория в Ливадии), а также посещение Алупкинского музея, Дома-музея Чехова.

По пути в Ялту зарубежные гости на пару дней останавливались в Севастополе (до войны город был открыт для иностранцев). Здесь основными экскурсионными объектами были Панорама обороны Севастополя и Херсонес, который принято было преподносить как «крымскую Помпею» (опять-таки, это сравнение пришло в голову не только Марку Твену). Интуристам демонстрировали также расположенные в городе объекты социалистического строительства — Институт физических методов лечения, водную станцию «Динамо», детский сад Дома Красной армии и флота.

К огромному удивлению Марка Твена и его спутников, и сам император, и его семья оказались весьма скромными и доступными в общении:
«Право же, странно, более чем странно сознавать, что вот стоит под  деревьями человек, окружённый кучкой мужчин и женщин, и запросто болтает с ними, человек как человек, — а ведь по одному его слову корабли пойдут бороздить морскую гладь, по равнинам помчатся поезда, от деревни к деревне поскачут курьеры, и несметное множество людей кинется исполнять его приказ»

Ну а внутренний туризм советская власть попыталась поставить на службу народному хозяйству — так сказать, совместить приятное с полезным. В 1932 году Общество пролетарского туризма и экскурсий (ОПТЭ) организовало всесоюзный исследовательский поход «За сырьём для станков пятилетки»: туристам надо было искать каучуконосные растения, встречающиеся на территории СССР. Тем, кто отправлялся в Крым, было предписано собирать семена крымского одуванчика (они являлись потенциальным сырьём для производства натурального каучука). Основные поиски сосредоточились под Севастополем, но существенных результатов этот поход не дал — на «охоту» за одуванчиками вышли всего 25 туристов, и рекомендованные 10 тонн (!) семян им собрать, конечно, не удалось. Провалилась и затея с посевной в 1933-м. Планировалось, что в Крыму будут направлены на колхозные поля 20 000 пролетарских туристов, которые примут участие в севе и помогут крестьянам в ремонте сельхозтехники. Вместо 20 тысяч на поля вышли лишь несколько десятков, которые, надо думать, сеятелям не столько помогли, сколько помешали.